«Беспощадно бороться с явным и тайным фашизмом...»
«Биография Ярослава Галана — если её изложить целостно и подробно, даёт полное представление об общественно-политической истории Западной Украины. Она раскрывает классовые отношения и классовую борьбу, борьбу политических партий, предательскую роль униатских попов, которые под рясами носили маузеры и немецкие парабеллумы, а в алтарях хранили гранаты, пулемёты и антисоветскую литературу. Эта биография раскрывает двуличие буржуазных националистов, борьбу течений в среде западноукраинского крестьянства и интеллигенции». (Степан Злобин, писатель).
Мальчик появился на свет 27 июля 1902 года в галицийском местечке Дынов Львовского воеводства, расположенном в 49 километрах от города Перемышля (ныне Подкарпатское воеводство, Польша). В то время Дынов находился в составе Австро-Венгрии и среди 3100 его жителей насчитывалось всего 50 русинов. Одним из этих русинов был отец мальчика — Александр Михайлович Галан, мелкий служащий, бесконечно влюблённый в русскую литературу. Самого же мальчика звали Ярослав. Он с замиранием сердца слушал поэмы Пушкина, романы Тургенева, «Войну и мир» Толстого, которые по очереди читали ему отец и мать. А за окнами дома звенела медь военных оркестров — австрийские музыканты играли прелюдию Первой мировой войны.
Школа была только в Перемышле, и родители Ярослава Галана переехали туда ради учёбы сына. Учителя призывали «любить императора Франца-Иосифа» и ненавидеть «москалей», которых «надо уничтожать под корень». Учеников, тайно читающих сочинения галицийского писателя-революционера Ивана Франко, в жестокую жару сажали на солнцепёк: «Во время концерта в честь Франко вы декламировали: «Мы стремимся к солнцу!» Вот вам и солнце. Погрейтесь!..»
Отрок Ярослав терпеть подобного не мог. И когда на одном из уроков законоучитель спросил: «Почему святого отца зовут Пием?», ученик Галан ответил: «Потому что святой отец любит выпить». Испытав после этого 10 ударов «священной розги», он дома с порога крикнул матери: «Плюю на папу!» «С тех пор греко-католическая церковь начала против меня «холодную войну», — писал потом Ярослав Галан в своём знаменитом памфлете «Плюю на папу» (1949).
С 1 августа 1914 года из-за легенд об «австрийском рае» для русинов проступили вполне реальные виселицы Талергофа и Терезина — первых европейских концлагерей, где Австро-Венгрия уничтожала русинов за их нежелание отречься от России. В Талергоф за «русофильство» был брошен и отец Ярослава. Матери с детьми во время Брусиловского прорыва российская военная администрация помогла перебраться в Ростов-на-Дону.
Ростовская гимназия открыла 13-летнему Ярославу Галану творчество Герцена, Салтыкова-Щедрина, Горького и других русских классиков. В Ростове-на-Дону подросток впервые услышал о Ленине. В город приходили большевистские газеты из Москвы и Петрограда. Юный гимназист следил за партийной прессой, из неё ему становилось ясно, за что сражаются большевики. «В этом большом городе на юге России, являвшемся перекрёстком путей Гражданской войны, начало формироваться моё мировоззрение как будущего революционера», — подытоживал он потом связанное с Ростовом-на-Дону. Местные события 1917 года запечатлены в его рассказе «Незабываемые дни».
Пребывание в России будущих писателей-уроженцев Западной Украины Ярослава Галана, Александра Гаврилюка, Степана Тудора в те действительно незабываемые октябрьские дни способствовало их революционной закалке. В 1918 году они вернулись на Западную Украину свободными от националистической ограниченности, которая загубила не один свежий талант. Увидев, на что способны раскрепощённые трудящиеся, Я. Галан, С. Тудор, А. Гаврилюк поняли глубокий смысл ленинских слов: «При едином действии пролетариев великорусских и украинских свободная Украина возможна, без такого единства о ней не может быть и речи».
В 1922 году Ярослав Галан сдал экзамены на аттестат зрелости в гимназии Перемышля и уехал в Триест (Италия) учиться в Высшей торговой школе. В 1923 году юноша поступил на отделение славянской филологии философского факультета Венского университета.
… Он работал над старыми историческими хрониками в библиотеке Венского университета. И вдруг в зал ворвались молодчики с толстыми палками в руках.
«Эти палки сказали нам обо всём: они были символом, эмблемой, украшением и оружием первых австрийских адептов Гитлера… — писал позднее Галан. — Вожак шайки крикнул надорванным фальцетом: «Все евреи должны выйти!» Через несколько минут библиотечный зал опустел — почти все покинули его в знак протеста.
Будущие эсэсовцы подобного не ожидали. Воздух засвистел от десятков палок. Юноши и девушки, обливаясь кровью, скатывались с мраморной лестницы под свист, хохот и вой торжествующих выродков.
Промучившись бессонную ночь, Галан знал, куда ему идти утром. В закопчённой заводской конторке он нашёл худого парня в замасленной робе.
— Я из университета. От Франца. Хочу вступить в ваше рабочее товарищество «Единство».
— А вы знаете, кто стоит во главе его?
— Знаю… Коммунисты. Потому и пришёл.
Так, в 1923 году в Вене началась революционная деятельность молодого Ярослава Галана. В следующем году, во время пребывания на каникулах в Перемышле, он вступил в члены подпольной КПЗУ — Коммунистической партии Западной Украины.
В 1926 году Галан перевёлся в Краковский университет, где сотрудничал с прогрессивными студенческими организациями «Жизнь» и «Пролом».
12 мая 1929 года, на первой конференции пролетарских литераторов Западной Украины, возникло писательское объединение «Горно» («Горнило»). Его декларация гласила: «Только то направление в литературе, которое руководствуется идеологией пролетариата, защищает интересы народа, противостоит фашистским группировкам». «Горно» было связано с нелегальной КПЗУ. Его печатным органом стал журнал «Викна» («Окна»). В новое объединение вошёл революционный цвет интеллигенции Западной Украины: прозаики и поэты Степан Тудор, Пётр Козланюк, Александр Гаврилюк, Ярослав Кондра, Антонина Матуливна, Влас Мизинец и другие. Они продолжили творческие идеи И. Франко, В. Стефаника, М. Черемшины, Л. Мартовича.
Чешский писатель-коммунист Юлиус Фучик в еженедельнике «Творба» высоко оценил «Горно», а самым ярким его представителем назвал Я. Галана.
Ярослав Галан — молодой человек невысокого роста и крепкого сложения, светловолосый, с внимательным взглядом слегка раскосых серых глаз, приехал во Львов искать работу, когда его из-за «неблагонадёжности» уволили с должности учителя в Луцке. И привёз с собой пьесу «Вантаж» («Груз»), создание которой считал потом началом своей драматургической деятельности.
Пьесами «окновского» периода Я. Галан заложил основы пролетарской драматургии на Западной Украине. Его знаменитая комедия «99%» (1930), поставленная полулегальным львовским «Рабочим театром», пользовалась особой популярностью среди западноукраинского и польского пролетариата. Она с исторической прозорливостью вскрывала гниль междоусобных разборок националистических партий в полном соответствии с формулой галановского доктора Дзуньо: «Я продал вас, вы — меня, и незачем здесь ломать национальную солидарность».
Драма Ярослава Галана «Осередок» («Ячейка») (1932) стала настоящим пособием по организации рабочей стачки — в школе, на улице и на заводе.
В центре внимания Я. Галана — драматурга, писателя, журналиста — всегда стояла проблема воспитания революционного сознания масс. «Разобщённые удары — многое ли они дадут? Нужен кулак, а мы были растопыренными пальцами». Эту проблему из рассказа «Казнь» Галан ставит в произведениях «Неизвестный Петро», «Целина», «На мосту» и многих других.
Своеобразие работ Ярослава Галана, опубликованных в «Окнах», состоит в том, что писатель использовал определённое событие как повод для пропаганды марксистско-ленинской идеологии. Отсюда — исторические экскурсы, большие отступления от первоначально избранной темы, теоретическое обоснование выводов в его работах. В них ясно сказывается внимательное изучение писателем трудов В.И. Ленина. Срывая маски с «независимых» литераторов, Галан часто употреблял приём, который, как известно, Ленин в своё время советовал использовать А.В. Луначарскому, разоблачавшему в печати меньшевиков: «Сделайте из них тип. Нарисуйте их портрет во весь рост по цитатам из них же».
Неоднократно применяя этот способ, Ярослав Галан рисует портрет митрополита греко-католической церкви Андрея Шептицкого. В одном из своих ранних памфлетов он назвал Шептицкого «бородатым мутителем святой водички». Это был смелый вызов не только всесильному митрополиту, но и всему его реакционному лагерю. Против «горновцев» единым фронтом выступали более 80 газет и журналов фашистско-националистического лагеря, издававшихся только во Львове. Проповедники воинствующего национализма объединились в «Украинском товариществе писателей и журналистов», где тон задавал Дмитрий Донцов — будущий главный идеолог украинского фашизма.
«Западная Украина — теперь тюрьма. Но нашлась группа людей, чтобы раскрыть окна в эту тюрьму», — написала издававшаяся в Париже «Украинская рабочая газета». «Браво, «Викна»!» — донеслось со страниц «Рабочего ежемесячника» — органа английской Компартии. Приветы братской солидарности «окновцам» посылали киевская «Литературная газета», московские журналы, «Западная Украина» и «Вечерняя рабочая газета» из Харькова, журнал «РЛФ» из Софии, «Месячник литерации» из Варшавы, «Творба» из Праги, «Нью-Масс» из Нью-Йорка, «Работница» из Канады, «Пролетар» из Буэнос-Айреса, коммунистические издания Германии. В 1930 году «Горно» приняли в Международное бюро революционной литературы.
А над Европой тем временем всё больше сгущались тучи фашизма. В приснопамятном 1933 году деятельность литературной группы «Горно» была запрещена. Зато продолжила свой террор Организация украинских националистов (ОУН). 21 октября 1933 года оуновец Лемик среди белого дня застрелил секретаря советского консульства во Львове Андрея Майлова. Затем члены ОУН бросили бомбы в редакцию антифашистского львовского издания «Сила» и первой рабочей газеты Галиции «Труд».
В июне 1934 года, воспользовавшись убийством оуновцами польского министра Б. Перацкого, полиция арестовала как «подозрительного» Я. Галана. Он провёл несколько недель в яблоновской тюрьме — в невыносимых условиях. (Три года спустя Ярослав Галан, сотрудник прогрессивной польской газеты «Дзенник популярны», попал в заключение в Варшаве, затем его перевели в старейшую львовскую тюрьму «Бригидки».)
В марте 1936 года были расстреляны рабочие краковского завода «Семперит» и по Польше прокатилась волна забастовок. 16 апреля гневный рабочий Львов провожал в последний путь молодого безработного Владислава Козака, убитого накануне польскими полицейскими. Похороны жертвы капитала превратились в мощный протест. И полиция снова стреляла в народ! Тридцать одного убитыми и двести человек ранеными потеряли в тот день львовские пролетарии.
«Неужели они рисковали жизнью только ради куска хлеба или десятипроцентной прибавки к жалованью? — спросит потом Ярослав Галан в посвящённом этим событиям рассказе «Золотая арка». — Думать так — значит совершенно не верить в человека!.. Они верили тогда только в одно: что каждый их шаг вперёд по улицам, залитым их же кровью, — это сто, тысяча шагов вперёд, к бессмертию, величию их класса…»
Через месяц после этих трагических событий, 16—17 мая 1936 года, в здании Львовского оперного театра проходил Антифашистский конгресс польских и галицийских деятелей культуры. На нём выступали представители бастующих рабочих, писатели в перерывах между заседаниями делали доклады на заводах и фабриках. Рабочие разных национальностей составляли огромное большинство гостей съезда. Они внимательно слушали выступления Степана Тудора, Кузьмы Пелехатого, Ярослава Галана. «Мы чувствовали тогда, — вспоминал польский поэт Владислав Броневский, — что рабочий и крестьянский писатель — это человек, любимый массами». Ванда Василевская, призывая коллег к созданию бдительной, воинственной литературы, заявила: «В следующий раз мы встретимся в красном Львове». Её слова оказались пророческими.
17 сентября 1939 года части Красной Армии перешли советско-польскую границу и 19 сентября вошли во Львов. «Счастье приходит неожиданно, — писал по этому поводу Ярослав Галан в очерке «Вторая молодость». — Утомлённые быстрым маршем бойцы Красной Армии входили во Львов, который уже успел расцвести красными знамёнами. (...). Первая и единственная армия, которую старый Львов встречал с радостью».
2 октября 1939 года центральный орган КП(б)У газета «Советская Украина» сообщила: «На днях во Львове начала выходить новая газета — «Вильна Украина» («Свободная Украина»). Трудящиеся города восторженно встретили газету на родном языке, газету правды и свободы». Первый номер «ВУ» вышел 29 сентября 1939 года. Его выпускали Я. Галан, К. Пелехатый, П. Козланюк и другие литераторы.
В 1940 году Галан работал в журнале «Литература и искусство», а с 1941-го — заведовал литературной частью во Львовском драматическом театре имени Леси Украинки.
Начало Великой Отечественной войны Ярослав Галан встретил в Коктебеле. Писательница Евгения Хин, которая тоже там отдыхала, вспоминала потом, что Галан уехал в Москву, не дожидаясь общей эвакуации. «Он поднимает руку прощаясь. И, как в наплывающем кадре, я вижу его неподвижный взгляд, как будто уже в шлеме лицо, плечи в военной гимнастёрке, штык за плечами…»
В первое же утро войны одна из фашистских бомб, сброшенных на Львов, убила боевых соратников Галана — Степана Тудора и Александра Гаврилюка. Сам Ярослав Галан после многочисленных просьб об отправке его на фронт был командирован в Саратов — работать комментатором украинской радиостанции им. Т.Г. Шевченко. Особенностью радиопублицистики Галана была её документальность. Писатель использовал самый разнообразный фактический материал: приказы немецкого командования, протоколы допросов, выступления берлинского радио, письма и дневники пленных немцев. Разносторонняя эрудиция писателя, упорство, с которым он работал над передачами, горячая вера в победу даже в самые тяжёлые для нашей Родины дни делали его передачи необычайно яркими, доходчивыми, убедительными.
Знакомый голос Ярослава Галана слушали в подполье его земляки — жители оккупированной Украины.
В 1943 году вышла книга писателя «Фронт в эфире». Он работал в группе журналистов при ЦК КП(б)У (Москва, Харьков), комментатором прифронтовой радиостанции «Днипро».
Когда же над Львовом вновь затрепетало Красное знамя, Ярослав Галан, как специальный корреспондент газеты «Советская Украина», был командирован в Нюрнберг, где народы мира вершили суд над военными преступниками гитлеровской Германии. Писатель с большой художественной силой нарисовал портреты Геринга, Риббентропа, Кальтенбруннера, Розенберга и других главарей третьего рейха, выглядевших, по его словам, на скамье подсудимых «пауками в банке».
«Задача человечества — сделать выводы. И эти выводы будут уничтожающими для строя, который породил такую гниль, — писал в те дни Галан. — А это — самое главное, именно в этом и состоит историческое значение Нюрнбергского процесса».
Пользуясь правом журналиста-международника, он проникал в лагеря интернированных американскими оккупационными войсками преступников, в том числе украинских буржуазных националистов, верно служивших Гитлеру. Богатейший материал, собранный тогда писателем, стал основой его книг «То, чего не забывают», «Люди без родины», «На службе у сатаны», пьес «Под золотым орлом», «В Риме колокола звонят» и множества других произведений.
«Надо избегать штампа, шаблона, повторения одних и тех же мыслей, фраз, — отмечал Ярослав Галан. — Писать правду, и только правду, в большом и малом. Минимум собственных рассуждений, максимум спокойного тона, без ругани. И как можно меньше стилистических цветочков, взращенных на обильной ниве энциклопедий, чтобы среди них не растерять правду».
В своих очерках с Нюрнбергского процесса Ярослав Галан отчётливо показывал читателям не только гитлеровских палачей, но и англо-американских покровителей немецкого фашизма, а также обличал Ватикан. Наносил удар за ударом....
Чита
